Когда каратэ в начале XX в., выйдя за пределы архипе­лага Рю-кю, стало приобретать поклонников сначала в Японии, а потом и в других странах, оно было объявлено неотъемлемой собственностью японской нации. Техника, правда, выдавала родство с Китаем, Кореей и Вьетнамом, по пропаганда упорно называла родиной каратэ Япо­нию — на худой конец давно присоединенную к Японии Окинаву. Для того чтобы избежать обвинений в низко­поклонстве перед «слаборазвитыми нациями», пришлось заново изобретать теорию и философию/, а заодно и историю каратэ. Здесь были, конечно, и свои положительные моменты, потому что каждый крупный мастер, называющий свою школу каратэ, поневоле должен был задумываться над глобальными проблемами кэмпо. В условиях экзотерического развития, когда каратэ перешагнуло узкие рамки рю и действительно превратилось в общенациональное, а затем и во всемирное воинское искусство, каждая новая большая школа должна была мотивировать свое появление не только новой техникой, но и апелляцией к новым моральноэтическим ценностям. Стоит ли добавлять, что на поверку все они оказывались лишь хорошо забытыми старыми...

В поисках духовной опоры современное каратэ обра­тилось в первую очередь к Буси-до, к идее о сочетании чести (гири) и гуманных чувств (нин-дзё), добавив сюда стремление к универсальной гармонии и к слиянию чело­века с природой. Но истинным стержнем этики нового каратэ стало учение о социальных функциях личности, приносящей пользу обществу. Какому именно обществу, большинство современных пророков каратэ предпочитали не уточнять, полагая или, по крайней мере провозглашая, что личность, облагороженная занятиями каратэ, вместе с другими подобными ей личностями может привнести положительные сдвиги в социальное устройство своей страны. В действительности же каратэ XX в. с его традиционным мировосприятием дзэн, позволяющим адаптироваться к любой среде и к любому строю, всегда использовалось в интересах властей, верно служило правительству и закону. История современного японского каратэ с его головокружительными взлетами и болезненными падениями неразрывно связана с политической ис­торией Новейшего времени.

Как мы уже знаем, легализация каратэ началась о первой половины XIX в. Однако в бурные годы накануне буржуазной революции, когда страна раскололась на враждующие лагеря и фракции, не могло быть и речи о демократизации воинских искусств. Такое положение сохранялось довольно долго — и после реформ периода Мэй-дзи по ликвидации самурайских привилегий. Первые лучи восходящего солнца бу-до осветили Кодо-кан, уникальное творение Кано Дзигоро. Дзю-дзюцу, преобразованное в дзю-до, стало достоянием народа. Очередь была за каратэ.

В эпоху Мэй-дзи, о введением всеобщей воинской повинности; правительство начало уделять внимание физическому развитию учеников средних школ. Данные медицинского обследования середины девяностых годов на Окинаве ' выявили удивительную пропорциональность,

силу и выносливость большой группы подростков, с дет­ства занимавшихся каратэ. К тому времени армейское и военно-морское командование, обобщив опыт японокитайской войны, признало пользу кэмпо для подготовки личного состава. Каратэ была открыта «зеленая улица». В 1902 г. в порядке эксперимента его включили в учеб­ную программу первой средней школы и Педагогического училища префектуры Окинава. Вскоре началась русско-японская война, принесшая новые подтверждения ценности кэмпо.

«В 1905—1906 гг., сразу же после русско-японской войны,— пишет в своих мемуарахФунакоси Гитин,— я, уговорив группу товарищей, принял активное участие в организации публичных показательных выступлений на Окинаве. Вероятно, то были первые публичные показательные выступления такого рода». Путешествия по острову с показательными выступлениями длились несколько лет. С 1912 г. инициативное ядро в составе Фунакоси,Мабуни, Кяму, Гусукума, Огусуку, Токумура, Исикава, Яхику приступило к систематической демонстрации каратэ в залах крупнейших городов Окинавы — Сюри и Нахи. К тому времени все в Японии уже были достаточно наслышаны о чудесах каратэ, и в 1916 г. Фунакоси Гитинполучил приглашение продемонстрировать свое искусство в стенах токийского Дворца воинской морали (Бутоку). То было первое, и очень удачное, выступление мастера каратэ в столице.

6 марта 1921 г. кронпринц, будущий император Хиро-хито, возвращаясь из поездки в Европу, пожелал лице­зреть достижения окинавского каратэ. Для него была устроена демонстрация ката, тамэси-вари и кумитэ в замке Сюри. Принц, человек хрупкого сложения, но весьма воинственных устремлений, был поражен. Это решило судьбу каратэ. Весной 1922 г. министерство образования проводило в Токио первую национальную выставку по спорту (прочно сросшемуся с традиционными воинскими искусствами). Фунакоси Гитин по просьбе организаторов мероприятия написал и привез с собой три тома учебника каратэ. Впоследствии гранки книги и рукопись погиб­ли во время великого токийского землетрясения. Вместо утраченной рукописи (а в Японии рукописи писали от руки и представляли в единственном экземпляре) под названием «Рюкю кэмпо — каратэ» вскоре была написана новая книга «Закалка тела и духа, а также самообо­рона,посредством каратэ» («Рэнтан госин каратэ-дзюцу»).

Взошедший на престол новый император — Хирохито, ознакомившись с творением Фунакоси, высоко оценил его достоинства. Вняв уговорам, Кано Дзигоро и знаменитого мастера кэн-до Накаяма Хакудо, Фунакоси остался в То­кио вместе с несколькими учениками. Он вел небольшую секцию в зале при храме Мэйсэй-дзигу и одновременно занимался пропагандой и внедрением каратэ в столичных университетах. Первый клуб каратэ был открыт в университете Кэйо в 1924 г. Неизбежное свершилось — каратэ вышло из подполья и устремилось в народ.

Откуда взялось само название школы Фунакоси — Сёто-кан и что оно означает? Действительно, даже в Японии мало кто знает о происхождении слова Сёто-кан, между тем как большинство классических и современных школ кэмпо, имеют вполне определенные названия с прозрачной символикой или просто идущие от имени основа­теля учения. Подробное объяснение приводит сам Фуна­коси в своих мемуарах «Ночные беседы Сёто» («Сёто ёва»). Как видно уже из названия книги, Сёто — лишь литературный псевдоним, с юности взятый на вооружение Мастером, большим любителем изящной словесности. Иероглифы сего буквально означают «сосны и волны», кан — «клуб». Фунакоси рассказывает, как в годы своего ученичества любил уединяться от суеты людных улиц Сюри на небольшом островке, где росли могучие старые сосны. Слушая шум ветра в соснах и созерцая валы прибоя, он размышлял о человеке, о природе, о мироздании, вынашивал идею создания всемирного гуманного каратэ. Его мечтам во многом суждено было осуществиться.

Стараниями Фунакоси классическим стилем современного спортивного каратэ-до стал стиль школы Сёто-кан, су­ществующий уже более шестидесяти лет и объединяющий более трети всех каратистов Японии.

Считается, что в своих поисках Фунакоси Гитин от­талкивался от старо - окинавского стиля Сюри-тэ, для которого были особенно характерны изощренные приемы ближнего боя и удары ногами преимущественно на нижнем уровне. Фунакоси Гитин и его сын Еситака включили в арсенал Сёто-кана много новых ударов ногой, в том числе на среднем и верхнем уровнях — боковые, круговые и задние. Оптимальным они считали ведение боя на средней дистанции, в связи с чем значительно реже стали использоваться броски. В современном спортивном каратэ роль бросков и вовсе свелась к минимуму. В целом каратэ Сёто-кан развивалось в сторону «спорта», постепенно удаляясь от настоящих боевых единоборств (дзиссэн кэмпо).

В назидание потомкам Мастер помимо технических пособий оставил «Заветы каратисту» — подлинный манифест каратэ XX в.:

«Иероглиф бу от бу-до символизирует в написании прекращение вооруженной ссоры. Поскольку каратэ также относится к бу-до, это означает, что, прежде чем ввязываться в бой, следует хорошо подумать и не пускать в ход кулаки без насущной необходимости.

Юность — это справедливость и задор. Задор подогре­вается воинскими искусствами и выливается в добрые, а порой и в злые дела. Так, если правильно следовать по пути каратэ, оно улучшит характер человека и тот станет верным защитником справедливости. Будучи же использовано во зло, каратэ может подорвать устои общества и обернуться против человека.

К силе прибегают как к последнему средству лишь там, где гуманность и справедливость не могут возобладать. Если же использовать кулаки произвольно, не задумываясь, потеряешь расположение окружающих и навлечешь дурное отношение к себе. Юноша, благородный духом, в начале жизненного пути должен быть склонен к сдержанности в словах и в поступках.

Нужно уметь сохранять достоинство, но не быть при этом жестоким. Воинским искусствам надлежит возвышать человека. Не следует действовать бездумно и опрометчиво, обижая окружающих. Мастера и святые могут порой выглядеть простаками, но лишь самонадеянные глупцы объявляют во всеуслышание, что они начали заниматься какимлибо воинским искусством.

Стоять на месте, значит идти назад. Тот, кто полагает, будто освоил все возможное, и делается заносчивым хвастуном, превозносящим собственные достоинства, после того как разучил движения нескольких ката и приобрел некоторую уверенность в своей физической силе, не может считаться истинным ревнителем воинских искусств.

Есть пословица: „Даже у червя длиной в дюйм душа длиной в полдюйма". Чем дальше продвигаешься в изучении каратэ, тем сдержанней нужно становиться в речах. Говорится также, что, чем выше дерево, тем сильнее налетает на него ветер, но разве ива не противостоит

ветру податливостью? Так же и каратист должен за наивысшие достоинства почитать скромность, добропорядочность и сдержанность.

Мэн-цзы сказал: „Когда Небо хочет возложить важ­ную миссию на человека, оно вначале ожесточает его сердце, заставляет его до предела напрягать кости и сухожилия, заставляет тело его страдать от голода, повер­гает его в нужду и нищету, обрекает на неудачи все его начинания. Тем самым Небо укрепляет волю человека, закаляет его как сталь и делает его способным к выполнению того, что при иных обстоятельствах он был бы не способен выполнить".

Если, заглянув в себя, я пойму, что не прав, то разве не устрашусь я противника, как бы ни был он ничтожен? Если же я пойму, что прав, то не побоюсь выйти один против тысячи, десяти тысяч.

Человек достойный должен сохранять благородство и никогда не угрожать, приближаться, но не перебегать дорогу, убивать, но не унижать; ни малейшего признака недостойного поведения не должен он обнаруживать; пища его не должна быть слишком тяжелой, даже малейшую ошибку он должен стремиться исправить, чтобы не в чем было его упрекнуть. В этом проявляется его сила воли.

Человек достойный должен обладать широкой душой и сильной волей. Тяжела ответственность, лежащая на нем, и долог его путь. Пусть благожелательность станет его спутником на жизненной стезе.

Заурядный человек, подвергшись насмешке, выхватит меч, будет драться, рискуя жизнью, но его не следует за это называть храбрецом. Человек поистине великий не смущается и не теряет присутствия духа, даже столкнувшись с неожиданной опасностью, не впадает в ярость, оказавшись в иной ситуации, нежели ему хотелось бы. Это происходит оттого, что у него великое сердце и цель его высока.

Есть восемь изначальных положений каратэ:

— Дух един с небом и землей.

Дыхание, кровообращение, обмен веществ в теле осу­ществляется по принципу смены солнца и луны.

Путь (До) заключает в себе твердость и мягкость.

— Действовать следует в соответствии со временем и

ритмом всеобщих перемен.

Мастерство приходит после постижения Пути.

Правильное сохранение дистанции (ма) предполагает

продвижение вперед (я) отступление, разделение и

встречу.

- Глаза не упускают ни малейшего изменения в обста­новке. — Уши слушают, улавливая звуки со всех сторон.

Потому и говорится: „Бели знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение" [Сунь-цзы]. Ибо победить в ста схватках из ста еще не есть высшее искусство. Победить противника без борьбы — вот высшее искусство.

Когда хищная птица нападает, она падает вниз камнем, не раскрывая крыльев. Когда дикий зверь нападет, он вначале приседает и прижимает уши. Так и мудрый, когда намерен действовать, кажется слегка „замедленным".

Линь Хуннынь сказал:Камень без воды внутри тверд. Естественный магнит без влаги внутри плотен и силен. Если тело твердо изнутри и упруго снаружи, что способно поразить его? Если же есть в предмете отверстие, оно будет заполнено. Если есть щербинка всего лишь в дюйм, она и заполнится на дюйм водой"».

Вчитавшись в строки «Заветов», мы увидим в них отражение взглядов старых мастеров — классиков китайской философии и теоретиков воинских искусств. Да, в каратэ XX в.; в кэмпо вышло на новый виток спирали, но начало этой спирали сокрыто в недрах минувших тысячелетий. Обобщив методы физического и психологиче­ского тренинга, стратегию и тактику, философию и мораль прошлого, Фунакоси и его сподвижники открыли каратэ миру — и мир изумился. Забытые трактаты древних мудрецов прозвучали великим откровением, дающим ключ к загадке Бытия, проясняющим смысл жизни. Для миллионов людей в разных странах мира скрижалями Закона явилась табличка с уставом Сёто-кана, гласящим:

«— Стремиться к совершенствованию человеческого естества;

следовать по пути справедливости и защищать 
справедливость;

воспитывать в себе дух трудолюбия и упорства;

уважать этикет;

— не допускать проявлений агрессивности». 
Эмблемой Сёто-кана стали вписанные в круг красное солнце и белый полумесяц, а тотемным символом — тигр, с приподнятой правой лапой и над ним иероглиф

кё — «Учение». Именно это Учение, несмотря на все различия стилей, направлений и школ современного каратэ, легло в основу единой, всеобъемлющей традиции.

Между тем как Фупакоси со своей школой прочно утвердился в столице и стал общепризнанным первым наставником, его земляки и сподвижники также не оставляли стараний на ниве каратэ-до. Мабуни Кэнва в 1926 г. основал в Осака родственную Сёто-кану школу под названием Сито-рю.

Первоначальное название школы было Ханко-рю. Мабуни Кэнва не только изменил название, но и существенно обогатил технику старого стиля Сюри-тэ приемами других окинавских стилей, в особенности мощного, силового стиля Наха-тэ.

Слово сито представляло собой в иероглифическом написании анаграмму фамилий Хигаонна и Итосу, прямых учителей Мияги Тёдзюна, также обучавшегося у Хигаонна и славившегося уменьем протыкать бок быку и выбивать ногами доски потолка. Хигаонна Каире много лет провел в Китае, изучая цюань-шу в школе фуцзяньского мастера Во Лючина, что позволило ему и его ученикам внести много новшеств в традиционные окинавские системы рукопашного боя. Мияги па базе старого Наха-тэ разработал свой стиль Годзю-рю («Твердое в сочетании с мягким»). Высокие стойки, пластичные переходы и отводящие блоки он совмещал с мощными фрон­тальными ударами и активной защитой.

Еще одна популярная школа современного каратэ Вадо-рю («Путь мира») была основана в 1939 г. масте­ром Оцука Хиронори, специалистом по спортивной меди­цине. С детских лет занимаясь классическими воинскими искусствами, Оцука привнес в каратэ опыт дзю-до, айки­до и кэн-до. Вадо-рю отличается экономичной техникой, преобладанием мягких уходов и блоков в сочетании с резкими, хлесткими ударами. Сила удара увеличивается за счет поворотов корпуса и бедер. По высоте стоек Вадо-рю занимает среднее положение между школами Сёто-кан в Сюко-кай. В Вадо-рю важнейшим компонентом тренировок считается разучивание многочисленных ката.

Мастера, оставшиеся на Окинаве, продолжали успеш­но и довольно широко практиковать старые стили школ Се'рэй и Серии. Группа учеников Итосу Ясуцунэ основа­ла независимую школу Итосу-кай. Продолжались и поиски новых форм борьбы. Так, в 1900 г. окинавский ма­стер Уэти отправился на несколько лет в Южный Китай, где отряды боксеров-ихэтуаней в то время успеш­но сопротивлялись натиску объединенных сил империа­листических держав. Изучив наиболее эффективные стили китайского кэмпо, Уэти в 1910 г. вернулся на родину и открыл школу каратэ Уэти-рю. В основу ее легли три важнейшие ката Шаолиня, несущие магическую символику сакральных чисел буддизма: Сантин, Сэйсан и Сандзюроку. Уэти сумел обогатить новыми элементами цюань-шу классическую систему окинавского кулачного боя, повлияв, в свою очередь, на позднейшее поколение.

Заметный след в истории каратэ первой полопины XX в. оставили окинавские мастера Итоман Бупкити, Мацумура Косаку, Теки Мотобу. Скромный житель деревушки Гусикава по имени Агена прославился тем, что ппари за несколько минут голыми руками лущил кору с живого дерева, протыкал одновременно десяток дыр в доске и без всякого инструмента натягивал железные обручи на огромные бочки.

Все усилия довоенных мастеров каратэ развивались, по существу, в одном русле, несмотря на многочисленные декларации о размежевании и обособлении. При явном единстве базовой техники различия сводились к харак­теру исходных стоек, постановке того или иного удара, степени использования бедер при ударе и уходе, способам маневрирования, числу прыжков и звучанию боевого клича (кэнсэй). Кроме того, некоторые школы, в том числе Сёто-кан, отстаивавшие ценность спортивного каратэ, открыли путь к так называемому бесконтактному спаррингу или спаррингу с ограниченным контактом. Эта реформа классического кэмпо была связана прежде всего с увеличением притока дилетантов в секции и опасностью травматизма при отсутствии многолетней закалки тела и Духа.

Хотя в основе своей тактика классического каратэ и сводится к применению комбинаций ударов и блоков, зачастую используются подсечки (аси-бараи), а также броски (нага). Однако броски в каратэ, как правило, от­личаются от типичных бросков в дзю-дзюцу и дзю-до с активным участием корпуса и бедер для отрыва противника от земли. В каратэ, чаще всего для бросков используется болевой захват руки, в запястье или локте, задняя подножка с фронтальным ударом, перебрасывание через колено с приседанием и т. д. Наряду с такими, наиболее распространенными и относительно доступными в спарринге бросками, арсенал каратэ содержит и более экзо­тические: подхват обеими руками за щиколотки противника в нырке, бросок с обхватом бедер после серии подготовительных ударов и даже вполне характерный для дзю-до бросок через бедро с подворотом.

Броски в каратэ сохранили старинные цветистые на­звания, от которых веет ароматом средневековья: «опрокидывание ширмы», «запускание волчка», «ожерелье», «полколеса», «вращение ласточкой», «попадание копьем в мяч» и т. д. Список бросков довольно велик, но, учитывая особенности боевого единоборства в каратэ, можно смело утверждать, что броски применяются нечасто и почти всегда сопровождаются серией эффективных блоков и ударов. Это вполне естественно, так как в каратэ всякая попытка провести бросок, не парализовав предварительно противника, равносильна самоубийству. Впрочем, мастера дзю-до порой оспаривают мнение большинства...

Сёто-кан и Сито-рю основывались на синтезе старых стилей школ Сёрэй и Серии, который сказался в требова­нии сочетать силу и податливость, активность и пассивность, атаку и отступление.

В программу обучения этих школ были включены все ката Сёрэй-рю и Сёрин-рю с добавлением некоторых, ранее неизвестных. Так, Фунакоси сам изобрел первона­чальный комплекс движений— «Великий предел» (Тай-киоку) а Небесную форму (Тзн-но ката). Любопытно, что в области формальных упражнений произошел переход от фактора качества к фактору количества. Если в большинстве китайских школ и в классическом окинавском каратэ использовалось, в зависимости от направления, от трех до пяти ката, которые разучивались по многу лет, то в современном каратэ, особенно спортивного плана, количество программных ката возросло до девятна­дцати, а затем до двадцати четырех.

Освоению формальных упражнений в Сёто-кане и Сито-рю, как и в Вадо-рю, придавалось решающее значение. В них оттачивались принципы дыхания, четкость техники и комбинаций приемов, умение распределять и переносить вес тела, варьировать ритм и скорость движения. Мабуни, обобщая унаследованные им традиции,

писал:

«Самое важное в каратэ — формальные упражнения (ката). В них собраны все приемы нападения и защиты, Поэтому надо хорошо понимать смысл движений ката и исполнять их правильно.

Хотя некоторые,, вероятно, считают, что можно игнорировать ката а практиковать только спарринг, такое отношение никогда не приведет к истинному прогрессу в . Дело в том,

-все удары и блоки! техника нападения

а защиты имеют тысячи вариаций, и в схватке всё опробовать невозможно...

Одно -две ката — вот единственное, что нужно человеку, если только исполнять их четко и с условием, что они станут „твоими". Тогда прочие ката будут служить лишь для расширения познаний и для сравнения. Как бы ни был богат и обширен ваш опыт в области формальных упражнений, он бесполезен без должной глубины. Сколько бы человек ни выучил ката, если тренировка в них недостаточна, они едва ли пригодятся. Учите правильно и отрабатывайте одно -две ката, и когда придет время их применить, то независимо от вашего сознания они ока­жутся эффективны сверх всяких ожиданий.

Второе, что следует выделить особо,— это правильность тренинга. Если методика тренировок неправильна, то уже неважно, в скольких схватках вы участвовали,, сколько разбили камней и досок, ибо дурные навыки в конце концов приведут к поражению.

Однако, хотя ката можно назвать самой важной частью занятий каратэ, не стоит пренебрегать также спаррингом и тестами на пробивание твердых предметов. Путь к настоящему каратэ — это избегать праздности и заниматься упорно с мыслью, что ката составляют половину успеха, а прочие индивидуальные и групповые тренировки — вторую половину».

В тренировочных занятиях Сёто-кана и Сито-рю досих пор практикуются низкие и широкие «утрированные» стойки, движение во фронтальной плоскости, глубокие акцентированные удары без резкого реверса (отдергивания руки или ноги после удара), отсутствие на начальном этапе круговых ударов ногой (маваси-гэри), прямых в обратных (которых раньше вообще не было в арсенале Фунакоси и Мабуни), отсутствие прыжков. Академичность этих школ бросается в глаза при сравнении с экономичной, подвижной техникой Вадо-рю и Годзю-рю.

Вторая мировая война принесла большие изменения в японское каратэ, дав стимул к созданию новых и модернизации старых школ. В лоне Сёто-кана еще при жизни Фунакоси обозначились два течения. Такие мастера, как Накаяма, Касэ, Нисияма и Фунакоси-младший, делали упор на шлифовке техники, корректности и спортивных показателях. В 1957 г. мастера Сёто-кана во главе с Накаяма Масатоси, одним из лучших учеников Фунакоси - отца, создали Японскую ассоциацию каратэ (ЯАК). В дальнейшем именно ЯАК особенно способствовала распространению каратэ» в странах Европы, Америки, Африки и Азии в качестве популярного вида спорта.

Другая группа инструкторов Сёто-кана, выступившая против спортивного уклона, а также против политических и идеологических амбиций руководства ЯАК, в 70-е гг. отделилась от Ассоциации и создала свою международную организацию «Сётокан каратэ интернейшнл», под .руководством Канадзава Хирокасу. Ряд ведущих мастеров, возвращаясь к истокам, попытались заново постигнуть мистическую природу кэмпо.

Наиболее решительно настроенные мастера, стремившиеся к сохранению «духа бу-до», отмежевались от Сёто-кана еще в 1956 г., осудив спортивную профессиона­лизацию и коммерческие махинации руководства Сёто-кана. Они создали новую школу Сёто-кай, во главе которой встал Эгами Сигэру. Школа Сёто-кай отвергает грубые силовые упражнения и не поощряет пробы на разбивание твердых предметов (тамэси-вари), уделяя особое внима­ние «энергетическим» аспектам и внутренней концентрации. В Сёто-кай преобладают плавные движения, родст­венные китайским «мягким» стилям. Вместо обычного плотного сжатого кулака чаще используется «голова дракона» — кулак с выставленной вперед фалангой среднего или указательного пальца. Важную роль играют в Сёто-кай ката, через которые реализуются энергетические потенции каждого бойца.

«Духовное» каратэ, как порой называют Сёто-кай, яви­лось не чем иным, как возрождением полузабытых в современной Японии исконных традиций окинавского искусства тэ и китайского кэмпо. На начальной стадии обучения тренировки в Сёто-кай почти не отличаются от Сёто-кана и Сито-рю. Они развивают растяжку, силу, выносливость, вырабатывают отличную реакцию. Затем, на «продвинутой» стадии идет отработка способности к мобилизации ки. Так, на первой стадии удар о препятствие (доску, черепицу или человека) разбивается, не проникая вглубь, подобно мощной волне. На второй же стадии за счет концентрации ки и «устремленности» (кимэ) удар проникает сквозь препятствие и продолжается в бесконечность. Эгами в своих наставлениях призывает не жалеть стараний для достижения состояния отрешенности духа разума (му-син), чтобы через врата Средоточия (тандэн) вступить на Путь познания истины (До). Только такое состояние может дать полную гармонию и слияние с природой (хэй-хо), проникновение по ту сторону

добра и зяа, жизни и смерти. В учении Эгами мы вновь встречаемся с тезисом о самопознании в процессе борьбы, из которого вытекают вазкнейшие требования: во всем следовать за движениями противника, одолевая его податливостью; в бою обретать истинную любовь; находить покой в движении и движение в покое; ощущать себя во Вселенной и Вселенную — в себе. Неудивительно и то, что в Сёто-кай нашла применение теория первозвуков, лежащих в основе творения и воплощающих космические силы в момент концентрации,— Ки-аи. Столь же традиционно и заимствованная из комплекса классических бу-дзюцу идея о воспитании «шестого чувства», о телепатическом контакте с противником.

Несколько школ отпочковалось от Сито-рю, в том чис­ле Сюко-кай (прежде называвшаяся Тани-ха Сито-рю), основанная в 1950 г. Тани Тёдзиро, учеником знаменитого Мабуни Кэнва. Стиль Сюко-кай характеризуется быстротой движений и спортивной направленностью. В сорев­нованиях запрещается контактный удар. Используются главным образом высокие стойки, обеспечивающие подвижность и резкость, но ослабляющие силу удара.

Техника Сюко-кай, построенная на принципе перехвата инициативы, синхронной контратаки (сэн-о сэн), включает главным образом прямые удары кулаком, рубящие — ребром ладони, прямые и боковые — ногой из передней опорной стойки. Ката, равно как и тактические комбина­ции приемов, в основном совпадают с ката Сито-рю.

В 1969 г. Намбу Ёсинао основал школу Санкю-кай. Начав изучать каратэ в Сюко-кай, Намбу трижды одерживал победу на Всеяпонском студенческом чемпионате. В течение ряда лет он совершенствовал свои познания, синтезируя достижения всех основных стилей японского и окинавского каратэ, чтобы затем объединить их в арсенале новой школы. Техника Санкю-кай отличается обилием нырков и уклонов, высокой маневренностью и использованием наиболее эффективных приемов аики-до.

Значительную трансформацию со времени создания (1930 г.) претерпела школа Годзю-рю, детище одного из пионеров японского каратэ, Мияги Тёдзюна. В 1931 г. в Токио состоялось знакомство Мияги с выдающимся мастером кэмпо Ямагучи Гогэном. Их дружба длилась мно­го лет вплоть до смерти сихана в 1952 г., когда Ямагути был провозглашен его официальным преемником. Ямагути, который, почувствовав приближение старческой не­мощи, покончил с собой, в молодости отличался невероятной силой, ловкостью и прыгучестью. Среди профессионалов он получил прозвище Кот и вполне оправдывал сравнение, показывая класс в стремительных атаках и пластичных уходах.

Прозанимавшись несколько лет под руководством Мияги, юный мастер был направлен на разведыватель­ную работу в Китай, где ему представилась хорошая возможность пополнить свои технические познания в кэмпо. Однако в одни прекрасный день японский шпион был схвачен гоминьдановскими властями. Падкие на развлечения китайцы, которые знали, с кем имеют дело, предложили Ямагути выбор: пулю в лоб или ... гладиаторские игры. И вот на рассвете его вывели связанным во двор тюрьмы, где стояла огромная бамбуковая клетка с голодным тигром. Развязав наскоро руки и ноги, пленника втолкнули в клетку и захлопнули дверцу. Вокруг собра­лась толпа любопытных. Но аттракцион закончился быстрее, чем можно было предполагать. Увидев непрошеного гостя в своей клетке, тигр отступил в угол, глухо зарычал, прижал уши и присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Использовав этот момент, Ямагути сам прыгнул вперед и одним ударом кулака в переносицу поверг хищника на землю. Исполинская кошка, не ожидавшая подобной резвости от двуногого существа, издохла в мучениях, а Ямагути был отпущен на волю и с почетом препровожден на родину. Начался новый период упорных занятий, аскетических радений в горах, медитации и осмысления опыта предшественников.

Человек глубоко религиозный, Ямагути пришел к созданию динамичного каратэ на основе слияния идей индийской и даосской йоги, Дзэн-буддизма и, наконец, Синто. Жизнь отшельника укрепила в нем веру в божественные силы природы — нами. В его философии нашли отражение исходные постулаты Синто: «человек подобен зеленой траве» и «человек продолжается во Вселенной».

Излюбленными упражнениями Ямагути были «энерге­тические» ката: Санчин — рассчитанная на отработку дыхания и активную медитацию, а также Тэнсё — развивающая понятие круга и точки. Решающее значение Ямагути придавал дыханию (ибуки), игравшему главную роль в приобретении духовной наполненности (ко- кю). Ритмом дыхания определялись и движения с небольшой амплитудой, в которых чередовались плавность и резкость, замедленность и стремительность.

Яркая личность Ямагути наложила отпечаток на всю школу Годзю-рю, которая после смерти сихана утратила былой блеск. Тем не менее три сына и бесчисленное мно­жество учеников продолжили дело отца и учителя. Годзю-рю утвердилась в числе ведущих школ японского каратэ, завоевала прочные позиции в США и Европе.

Из ответвлений каратэ, возникших в послевоенный период, заслуживает внимания небольшая, но весьма эффективная школа Сёрипдзи-рю кэяко-кан каратэ-до, основанная в конце сороковых .годов мастером Кора Хасатака.

Уроженец окинавского города Сури, Хисатака с детства изучал искусство та стиля школы Серия. В юности его учителем был прославленный Кяму Тёдзюн, соратник и друг Фунакоси. Несколько лет Хисатака осваивал различные стили дзю-дзюцу у лучших наставников Кюсю, затем во время службы в армии познакомился с кэн-до. Демобилизовавшись, способный юноша отправился в Токио, чтобы углубить свои познания под руководством ведущих мастеров

Кодо-кана. Всего за год усердных занятий ему удалось подняться до четвертого дана дзю-до — результат поистине феноменальный даже для подготовленного спортсмена.

Распрощавшись с Кодо-каном, молодой искатель приключений отправился странствовать в поисках достойного противника. Если в прошлом подобные «рыцарские странствия» протекали беспорядочно и сводились главным образом к потасовкам на постоялых дворах, то XX в. предоставил желающим более благоприятные возможности. Хисатака путешествовал от одного полицейского участка к другому и там устраивал дружеские встречи с оперативными работниками, а иногда и с задержанными бандитами. Однажды он все-таки нарвался на неприят­ность, из которой, впрочем, вышел с честью. Как-то раз, когда Хисатака в очередной раз давал показательные выступления по каратэ на центральной площади села, к нему подошел местный мастер кэн-до с огромным фамильным мечом. Не говоря ни слова, фехтовальщик взял сосновую доску, подбросил и разрубил ее на лету попо­лам. В ответ Хисатака подбросил такую же доску и расколол ее па лету ударом «рука-копье». Фехтовальщик, оскорбленный в лучших чувствах, принял боевую стойку и поднял меч. Каратисту оставалось только принять вызов, что он и сделал, мгновенно обезоружив противника и ткнув его носом в пыль.

После триумфального турне по Тайваню в обществе 
Кяму Тёдзюй и еще нескольких японских каратистов 
Хисатака принял решение отправиться на континент. 
Конец тридцатых годов он провел в странствиях по Китаю, добираясь до сокровенных тайн шаолиньского кэмпо. 
Война застала мастера в Маньчжурии, где он работал начальником железнодорожной станции и по совместительству вел секцию каратэ.

Годы войны явились суровым испытанием для человеческих качеств Хясатака. Однажды, как повествует «легенда школы», станция, на которой служил Хисатака,

подверглась массированной бомбежке. Были взорваны склады горючего. Население поселка в панике металось по улицам. Эвакуироваться можно было только в одном направлении — в горы, но мост через ущелье оказался разрушен. С большим трудом удалось натянуть подвесной веревочный мост, но никто не решался ступить на него. Тогда Хисатака применил свои меры воздействия, «отключив» паникеров несколькими шоковыми ударами. Он сам и перенес их в бессознательном состоянии через пропасть. Остальные жители перебрались без посторонней помощи. На основе своего опыта впоследствии Хисатака сформулировал концепцию «невозмутимости духа» (хэй-дзё-син), которая легла в основу философии школы Кэнко-кан каратэ-до. По возвращении на родину Хисата­ка, подобно многим наставникам воинских искускуств в ту пору, задался целью помочь соотечественникам и возродить поверженные в прах моральные ценности через посредство бу-до. Вскоре на Кюсю, в префектуре Фукуока, появился новый центр каратэ — плод взаимодействия традиционных японских и китайских систем самообороны.

С точки зрения техники особенностями школы Кэнко-кан являются удары кулаком в вертикальном положении (татэ-кэн) и акцент на работе ног с использованием пятки в качестве основного оружия увеличенной пробивной силы. Тренировочные занятия на «продвинутой» ста­дии обучения проводятся в протекторах и защитных шлемах, что, естественно, уменьшает травматизм и позволяет работать с полным контактом. В обязательную программу входит борьба против партнера с оружием.

Пожалуй, самое яркое отражение послевоенный бум каратэ нашел в деятельности Ояма Масутацу, великого мастера и не менее великого пропагандиста, создавшего себе и своей школе фантастическую по масштабам рекламу в странах Запада. Ояма, родившийся в 1923 г., отно­сится к новому поколению каратистов, которое качественно отличается от бескорыстных подвижников былых времен: стремление к самоутверждению любой ценой вело его по тернистому пути к вершинам... Кореец по происхождению, он принадлежал к этническому меньшинству, много веков служившему объектом дискриминации в едином по национальному составу японском обществе. В первой половине XX в., когда Корея превратилась в колонию японского империализма, сегрегация корейцев, в том числе и уроженцев Японских островов, стала нормой государственной политики. Возможно, именно сознание некоторой ущемлённости и пробудило в способном корейском юноше желание пробиться наверх во что бы то нистало. Псевдоним, под которым он стал известен миру, Ояма Масутацу (букв, «умножающий свои достижения, подобные высокой горе») воплощает честолюбивые юношеские мечты.

Ояма начал заниматься кэмпо сравнительно поздно — с девяти лет. Уже в пятом классе он стал обладателем первого дана и с тех пор старался методически овладевать всеми существующими стилями каратэ и кэмпо. Поступив в 1943 г. в токийский Институт колоний,Ояма записался в секцию каратэ Годзю-рю и всего за несколько меся­цев получил четвертый дан по программе школы. К концу войны двадцатидвухлетний мастер не знал себе равных в мире спортивного каратэ, но его привлекало совсем иное. Пережидая смутное время, он удалился на гору Мянобэ и там в течение года от зари до зари самозаб­венно предавался физическим и духовным упражнениям. Ояма поставил себе задачей максимально развить силу, выносливость и «пробивную способность» организма, для того чтобы впоследствии противопоставить утвердившимся в Японии стилям «ограниченного» спортивного кара­тэ настоящее боевое кэмпо. В результате он одержал уверенную победу на турнире каратэ первого послевоенного Все японского чемпионата воинских искусств в 1947 г., нокаутировав всех своих противников.

В период недолгой, но плодотворной аскезы в горах Ояма жил по строго разработанному режиму, который нередко фигурирует в биографиях мастера и служит назиданием легкомысленным ученикам: 4 часов утра.— Подъем, Медитация с закрытыми глаза­ми, 10 мин. Бег трусцой по горам, 2 часа.

6 часов утра.— Приготовление пищи.

7 часов утра.— Трапеза, совмещающая завтрак и обед.

8 часов утра.— Начало тренировок. Десять раз выполнить

комплекс из пяти упражнений:

поднять 20 раз 60кг штангу; '

отжаться на пальцах 20 раз;

отжаться в стойке на руках 20 раз;

подтянуться на перекладине 20 раз;

нанести по 20 ударов кулаком справа

и слева в макивару.

После выполнения каждого комплекса сделать дыхательные упражнения и немедленно приступать к следующему комплексу. После десятикратного выполнения указанного комплекса от­дых до 11.00.

11 часов утра.— Выполнение ката.

При этом ежедневно повторять по 100 раз какуюлибо одну ката. Нап­ример, в первый день Хэйан-1, во второй Хэйан-2 и т. д., пока не будут выполнены все пять комплексов Хэйан, а затем выполнять их в обратном порядке. То же самое проделать с остальными ката.

2 часа пополудни.— Поднятие тяжестей. Поднять шести-

десятикилограммовую штангу 20 раз, затем постепенно наращивать нагрузку. Сделать 1000 отжиманий: 200 раз па двух пальцах, 200 раз на трех пальцах, 200 раз на четырех пальцах, 400 раз на пяти пальцах. Перед каждым комплексом делать небольшой перерыв. Иногда для раз­нообразия делать 1000 отжиманий на кулаках с перерывом после 500.

3 часа пополудни.— Разработка приемов спарринга;

упражнения с макиварой;

лазание по канату;

упражнения для брюшного пресса —

200 раз;

разбивание камней.

часов пополудни.— Приготовление пищи. Ужин.

часов пополудни.— Медитация и отход ко сну.

В добавление к этому красноречивому документу заметим, что многие подвижники и энтузиасты кэмпо придерживались подобного распорядка дня не год и не два, а двадцать, тридцать лет или всю жизнь...

Тем не менее для мастера, решившего бросить вызов крупнейшим школам и внедрить новую методику обучения каратэ, одной победы на чемпионате было явно недостаточно. Человек вполне современного склада, Ояма быстро понял, что помочь ему в таком смелом начинании может только шумная реклама. С присущей ему целеустремленностью он занялся подготовкой грандиозной рекламной кампании, оттачивая чисто трюковые номера. В 1949 г. он поселился в лачуге возле городской бойни и провел там семь месяцев, изучая повадки животных. Он разработал новый способ убоя быков голыми руками, научившись отрубать животным рога под корень ударом «рука-меч». Вскоре был снят документальный фильм, запечатлевший первую в мире корриду, где тореадор выступал совершенно безоружным. Схватка, вопреки ожиданиям самого Ояма, протекала не совсем гладко, по все же бык был повержен. Реклама сделала свое дело — перед отважным каратистом открылись широкие горизонты всемирного успеха. За время своей практики Ояма убил пятьдесят быков. Впоследствии он писал, что собирался продолжить эксперимент с медведем и тигром, но не хва­тило денег на приобретение хищников, да к тому же и Общество охраны животных запротестовало.

В 1952 г. Ояма отправился в гастрольную поездку по Соединенным Штатам, где произвел фурор и привел в полнейшее смятение публику, демонстрируя «сверхчело­веческие» номера. В самом деле, как должны были реа­гировать американские зрители, когда заезжий японец колол, будто фарфоровые, огромные булыжники, сносил горлышки пивным бутылкам и бутылки при этом не па­дали, бил себя молотком по костяшкам пальцев, пробивал руками и ногами толстенные доски, уложенную в пятнадцать-двадцать слоев черепицу и лежащие друг на друге три-четыре кирпича?

«Божественная рука» — окрестили его журналисты. Письма почитателей приходили тысячами. Банковские счета росли с неимоверной быстротой. Теперь наконец-то можно было подумать об открытии собственной школы.

Вернувшись в Японию, Ояма приступил к созданию новой школы каратэ — Кёкусин-кай (Общество Абсолютной истины), открыто противопоставив ее всем ранее существовавшим направлениям и стилям кэмпо. Ныне филиалы федерации Кёкусин-кай объединяют сотни тысяч людей в десятках стран мира. Но что это — триумф нового учения? Нет, скорее оптимальная реализация всего наследия кэмпо, бессмертных заветов старых мастеров.

Сам Ояма не скрывал эклектической направленности своей школы. Отказавшись от догматических установок традиционных воинских искусств и прежде всего от уз­ко-сектантского подхода, он предпринял генеральную ревизию всех видов единоборств без оружия и с оружием с целью отобрать необходимые для своей системы элемен­ты. Все они в комплексе призваны были обеспечить требования школы: силу, стойкость, эффективность.

Из нескольких десятков дыхательных упражнений (кокю-хо), принятых в практике кэмпо, Ояма остановился на двух, способствующих наилучшему развитию диафрагмы. Первый, под названием ибуки, соответствует нормальному дыханию в двух фазах; Инь — при спокойном вдохе в Ян — при резком выдохе, иногда с выкриком (киаи). Второй, ногарэ, используется чаще в негативном (Инь) аспекте схватки при отходе и блоке, а также при нанесении обратных круговых ударов ногой (ура-маваси). При этом различаются две разновидности дыхания нога­рэ — поверхностное и глубинное. В тренировочных вариантах ибуки обычно сопровождается поднятием рук перед грудью крестнакрест к ушам на вдохе и опусканием при выдохе, а ногарэ — либо поршневыми движениями рук (подтягивание ладоней к груди, сгибая руки в лок­тях, и распрямление), либо круговыми движениями, причем на выдохе (через рот) язык слегка зажат между зубами. Дыхание в Кёкусин-кай, как и в прочих школах кэмпо, считается единственным путем для достижения невозмутимости духа и координации движений для пробуждения энергии ки. Отработка дыхания проводится в «энергетических» ката Сангин и Тэнсё.

Базовая техника мало чем отличается от других си­стем каратэ. Разве что прямой удар кулаком наносится не от бедра, а от груди, да техника ног включает расши­ренный арсенал приемов, в том числе много подсечек с обманными движениями.

Значительные новшества внес Ояма в стойки каратэ, обогатив их .арсеналом китайских школ. Некоторые из таких стоек весьма любопытны в историческом плане. Например, маэбано-камаэ — стойка с обеими руками, слегка согнутыми перед грудью ладонями вперед. Изоб­ретение ее приписывается китайскому мастеру XVIII в. Ван Чункуню, жившему в окрестностях гор Удан. Наблюдая, как хищные птицы охотятся на крыс и сурков, Ван Чункунь пришел к идее использовать руки наподобие крыльев — для мощных сбивающих кругообразных движений.

Разновидность «кошачьей» стойки (нэко-камаэ) с ла­донями, обращенными вовнутрь, и с загнутым указательным пальцем также ведет происхождение от «мягкой» школы Удан-пай, обосновавшейся близ гор Удан.

Стойка с руками, согнутыми в локтях и защищающая лицо открытыми ладонями (кайсю-камаэ), более всего распространённая в Северной Корее и Маньчжурии. Легенда гласит, что изобрел ее некий богомольный монах, который даже в бою ухитрялся лишь слегка развести сложенные для молитвы руки.

Очень эффективна так называемая стойка антенны (дзихё-камаэ) — вполоборота к противнику, с одной рукой, вытянутой вперед, с пальцами в виде копья, в другой — согнутой под прямым углом, пальцами вверх. Неизвестный северокитайский монах, который ввел в обращение эту стойку, согласно легенде, оставался во многих сражениях неуязвим для мечей и копий.

Из фуцзяньского филиала Шаолиня пришла в современное каратэ стойка со скрещенными перед грудью руками — дзюдзи-камаэ. Ее преимущества следуют из воз­можности поймать руку атакующего в замок и применить болевой прием.

Стойка тансин с вытянутым вперед кулаком одной руки и поджатым к подмышке кулаком другой связана с именем сунского монаха Тан Сина. По преданию, Тан Син во время своих странствий подвергся нападению шайки разбойников. Не теряя хладнокровия, он одной рукой прижал поплотнее свиток со священными сутрами, а другой нанес вожаку шайки такой удар, что тот упал замертво. Остальные бандиты в панике ретировались, и монах продолжил свой путь.

Дзион — еще одна стойка, восходящая к имени знаменитого мастера воинских искусств XV в. и дающая великолепную устойчивость в защите.

Во многих стойках воплощаются принципы «мягких» школ, как, скажем, в стойке «уклоняющегося дракона» (га-рю).

Большим новшеством для японского каратэ было введение заимствованных из Южного Китая низких стоек: в полуприсяде, на корточках, на коленях, на одном колене и т. п. (энсэй-камаэ, дзиго-камаэ, сосин-камаэ). Изменение положения тела во время схватки дает большие преимущества, сбивая противника с толку, переключая его внимание и заставляя работать в непривычном сочетании. Между тем, из низких стоек легко проводить подсечки руками и ногами, подкаты и уходы в перевороте. Кроме того, блокируя из такого положения удары ног с одновременным резким вставанием, можно вывести противника из равновесия и опрокинуть.

Ояма ввел множество новых, заимствованных и изобретенных комбинаций в тактику свободного спарринга (дзию- кумитэ), тем самым, бесспорно, пополнив арсенал каратэ, хотя в его разработках мы и не найдем стройной системы, увязанной с философскими и космогоническими моделями, какой могли похвастаться старые континентальные школы.

В области философии Ояма идет в русле традицион­ных учений. Изучив труды Такуана, Миямото Мусаси и других мастеров прошлого, он развивает их идеи о слиянии человека с Вселенной, о преобразовании духаразума в Пустоту посредством практики Дзэн. Стремясь преодолеть разрыв между абстрактными построениями дзэнской логики и реальностью современной жизни, он подчеркивает сущность самопознания: «,,Н и ч т о" в Дзэн не противопоставлено существованию. Это не есть относительное „Н и ч т о". Прийти к нему можно лишь преодолев антиномии „жизнь-смерть" и „победа-поражение"». Видную роль отводит Ояма продолжительной сидячей медитации — дза-дзэн и обязательной кратковременной медитации с закрытыми глазами, предваряющей и заключающей тренировки — моку -со.

И все же главное в системе Ояма, что находит отклик в сердцах миллионов,— не сухая теория, не медитация и инные разучивание вполне стандартных ката, а практическая отдача, максимальная эффективность. Для своих учеников Ояма разработал целый каскад головокружительных трюков, воплощающих высшие достижения каратэ на физическом уровне:

пробивание подвешенного на двух нитках листа 
тонкой рисовой бумаги ударами кулака и пальцев руки;

раскалывание подвешенной на веревке доски (или 
кирпича) ударами кулака, локтя, ребром ладони, ребром 
стопы и передней частью стопы из положения стоя на 
земле или в прыжке;

раскалывание нескольких дюймовых досок в руках 
двух ассистентов всеми возможными ударами рук и ног, 
в том числе и в прыжке на высоте около двух метров;

раскалывание плавающей в бочке с водой дюймо­вой доски;

раскалывание руками, ногами и головой до двадцати слоев черепицы;

раскалывание ударом «рука-меч» или «железныймолот» трех положенных друг на друга кирпичей;

раскалывание ударом «рука-меч» трех уложенных 
друг над другом с промежутками ледяных плит толщиной 
в три дюйма каждая;

пробивание рукой и головой ледяной глыбы;

— раскалывание массивных булыжников основанием

ребра ладони;

отрубание горлышка стоящей бутылки;

«проникновение» ударом «рука-копье» в плотно 
связанный пучок бамбуковых прутьев;

— «пробивание» ударом «рука-копье» подвешенной коровьей туши.

 

Все описанные действия относятся соответственно к категории позитивных (Ян), воплощая принцип активного нападения.

Не менее важное место в демонстрационной программе Кёкусин-кай занимают и номера, раскрывающие удивительную способность организма к пассивному сопротивлению и относящиеся к категории негативных (Инь). Например, палка толщиной в два дюйма ломается при ударе о голову, спину, грудь, руки или ноги спокойно стоящего человека. Или такое: человек ложится спиной на утыканную гвоздями доску, на грудь ему кладут гранитный валун весом не менее 50 килограммов и разбивают валун ударом кувалды. Впечатляюще. Впрочем, еще более невероятные трюки демонстрируют индийские йоги-факиры или китайские мастера ци-гун.

Силовые номера в Кёкусин-кай сочетаются со всевоз­можными пробами на быстроту, четкость и точность. Здесь следует упомянуть гашение свечи на расстоянии различными ударами рук и ног, разрубание ребром ладони спичечного коробка из тонкой фанеры, выдергивание бумажного листа из-под пачки сигарет, стакана или стоящей сигареты, «стряхивание пепла» с зажженной сигаре­ты в зубах у партнера ударом ноги и тому подобные фокусы, рассчитанные на зрелищный эффект.

Однако Ояма привлекал сторонников не только цирковыми представлениями. Он лично тренировал спортсменов из многих стран, путешествовал по всему миру с лекция­ми и показательными выступлениями. Его перу принадлежит немало книг, брошюр, технических пособий и разработок. По его заказу снято множество рекламных фильмов — документальных и художественных. Но что особенно важно — его питомцы побеждают на чемпионатах. И не случайно его школа Кёкусин-кай не входит во Все японскую федерацию каратэ-до, противопоставив ей свою всемирную федерацию. Ояма шел своим путем, и путь этот, с нашей точки зрения, ближе всего к приориям западного спорта с его личными и командными рекордами, наращиванием результативности, работой «на решающий матч» и повышенным вниманием к престижу. В Кёкусин-кай как нигде проявляется тенденция к сближению «настоящего» восточного воинского искусства, не чуждого мистике, с сугубо прагматическими спортивными мероприятиями коммерческого и идеологического характера.

В современном каратэ принята единая градация по уровню мастерства, в целом сходная с градациями в цюанъ-шу и тэквон-до. На первых этапах обучения необ­ходимо пройти все разряды (кю) — от восьмого (в других школах — от шестого) до первого — и получить соответствующие цветные пояса: белый, красный, зеленый, коричневый. После получения черного пояса, что может быть приравнено к званию «мастер спорта», начинается восхождение по степеням — дан. На каждый дан, в тон числе и па первый, сдаются сложные экзамены, включающие спарринг с сильнейшим и комплексы ката. В школе Кёкусин-кай, даже для перехода в следующий разряд, необходимо выдержать подряд десять схваток с противни­ками разрядом выше и выиграть как минимум половину. В некоторых школах существуют также промежуточные степени между данами. Например, ни-дан-хо означает «приближающийся ко второму дану», то есть кандидат в мастера второго дана.

Второй дан служит определенным качественным эта­пом в изучении каратэ. Считается, что обладатель второго дана освоил всю доступную технику спортивного каратэ и далее должен совершенствоваться в военно-прикладных аспектах, а также в сфере духовной. Для получения второго дана требуется не менее четырех лет упорных занятий, а для получения третьего дана — не менее шести. Впрочем, в старину ученики не могли и мечтать о третьем дане после каких-то шести лет... Как правило, от обладателя третьего дана требуется знание не менее четырнадцати ката, виртуозная техника и выиг­рыш первого-второго места на соревнованиях национального или международного класса.

Для обладателей четвертого, пятого и шестого дана каратэ чаще всего становится основной профессией, смыс­лом всей жизни. Они преподают в лучших школах каратэ и носят звание рэнси — тренера-наставника. Этого рубежа обычно достигают не ранее тридцати пяти лет. Отличительной особенностью черных поясов рэнси является красная полоса, идущая у четвертого дана ио верху, а у пятого — по низу пояса.

Мастера следующих двух степеней (не моложе сорока лет) считаются носителями традиций школ. Их именуют кёси — «наставники». Они возглавляют крупные школы, консультируют, входят в судейские коллегии, но сами уже не выступают на соревнованиях и не проводят тренировок. На их черных поясах красная полоса проходит посередине. Высшие даны присваиваются за особые заслуги в каратэ.

Не более нескольких десятков человек в мире облада­ют девятым и десятым данами и имеют право на ношение темно-красного пояса. Это главным образом патриархи современных школ кэмпо, руководители федераций и лиг, чье звание сихан, или ханси, означает Высший наставник. Вместе с другими мастерами воинских искусств они являются членами Центра воинских искусств Будо-кан, штаб-квартира которого расположена в Токио. В Бу-до-кане каждый вид воинских искусств представлен од-вим мастером высшего класса, чаще всего носителем десятого дана, которому дается почетное звание сэйко-сихан — Заслуженный высший наставник.

Обладатели высших данов считаются носителями выс­шей духовной мудрости бу-до, которая постигается с годами, поэтому никогда еще звание сихан не присваивалось молодому человеку, даже если он наделен недюжинными физическими способностями и .технически прекрасно подготовлен. ; С. проведения Все японского чемпионата карата о

1957 г. началась новая спортивная жизнь этого древнего воинского искусства. Уже два года спустя после созда­ния Все японской федерации каратэ-до возник Европейский союз каратэ, а с 1970 г., с учреждением Всемирной объединенной организации каратэ (ВУКО), движение по развитию каратэ стало стремительно набирать темпы на всех континентах. Членами ВУКО на сегодняшний день являются свыше ста национальных федераций общим числом более полумиллиона человек, однако в действительности, если учитывать деятельность Европейского союза, секций и школы Кёкусин-кай и других независимых организаций, число энтузиастов каратэ за пределами Японии будет определяться значительно большей цифрой.

В чемпионатах мира по каратэ, которые ВУКО про­водит раз в два года поочередно в Европе, Азии, Америке (США) в Австралии, принимают участие сборные лишь тех стран, где традиции карат» поддерживаются наиболее ревностно,— таких стран насчитывается около пятидесяти. Проводились также чемпионаты Азиатско-тихоокеанского региона, Латинской Америки, Африки, Европы. С 1985 г. ВУКО признана организацией, пред­ставляющей интересы каратэ в Международном Олимпийском комитете.

Хотя японские мастера давно уже утратили пальму первенства и нередко проигрывают на состязаниях спортсменам из Америки и Европы, попрежнему «истинной» колыбелью каратэ справедливо продолжает считаться Япония.